16 июня спектаклем Нижегородского театра драмы им. М. Горького «Вишневый сад» в постановке Валерия Саркисова завершился Первый фестиваль театров Поволжья в Оренбурге.
В этом – 216-ом сезоне – театр побывал на пяти фестивалях: на Международном театральном фестивале «На родине А.П.Чехова» в Таганроге, на V фестивале старейших театров России в Калуге, на Восьмом театральном фестивале имени Н.Х.Рыбакова в Тамбове, на ХV Международном театральном фестивале «Мелиховская весна» и, наконец, на Первом фестивале театров Приволжского федерального округа в Оренбурге.
В Оренбурге спектакль «Вишневый сад» обсуждали: Аширбек Торебаевич Сыгай - профессор, заслуженный деятель искусств республики Казахстан, лауреат Государственной премии республики Казахстан, профессор кафедры искусствоведения Казахского национального университета искусств; Ирина Юрьевна Промтова - заслуженный деятель искусств РФ, профессор, заведующая кафедрой сценической речи ГИТИСа; Константин Щербаков - заслуженный деятель искусств РФ, кандидат философских наук, заместитель председателя Конфедерации Союза кинематографистов.
Ирина ПРОМТОВА:
- У Нижегородского театра драмы репутация очень высокая. Это театр корня (как бывает режиссура корня). В течение многих лет, десятилетий так много накоплено позитивного, дорогого, что театр не может позволить себе всё это расплескать и «бежать за комсомолом, задрав штаны», выясняя, что модно на сегодняшний день, в сегодняшнем сезоне.
О спектакле «Вишневый сад». В чеховской пьесе очень мало страниц, поэтому очень важен отбор стилистики, синтаксиса, порядка слов, инверсий – всего. В Нижнем достаточно внимательно к этому отнеслись – и потому, что на сцене опытные актеры и у них высокая культура, и потому, что ставил спектакль режиссер очень хорошей школы – ученик Марии Иосифовны Кнебель Валерий Саркисов. Режиссер придерживался чеховской стилистики, языка – это тоже очень важно и замечательно. И это положительно сказалось на результате.
Конечно, актера должно быть слышно. Нижегородских артистов в «Вишневом саде» слышно. Обычно мы говорим: есть говоры, есть дикционные недостатки, есть алогизмы в ударениях. Здесь этого нет, здесь всё грамотно.
Режиссер, разумеется, думал об интонационно-мелодической партитуре – я это чувствую.
Конечно, в спектакле фантастический Фирс (Валерий Никитин). Обычно играют дряхлого, умирающего человека. А тут Фирс – хозяин, сильный. Он всё время занимается делом – на нем дом, имение, сад вишневый, он в тонусе. Очень хорошо, что никакого дряхлого старика актер не играет. Артист продуктивно-целесообразно действует, нет ничего такого, что бы он придумал ради интереса. Везде всё хорошо: хорошо надевает пальто, хорошо застегивает, хорошо сидит, хорошо стоит, командует хорошо. Он держит дом до сих пор, все его слушают – это очень здорово актер делает, замечательно.
Очень интересен Лопахин (Сергей Блохин). Неожиданное решение. Всегда думаешь, а какой будет Лопахин, потому что его играли и играют по-разному, в том числе и влюбленным с детства в Раневскую. Мне, например, в этом спектакле не показалось, что он влюблен в нее; просто есть невероятный пиетет перед ней с детства, мальчонкой воспитанный, который не забыл, как получил от Раневской глоток души, сердца, заботы. Его это потрясло на всю жизнь, и он ей принадлежит, любит её, всё для неё делает… И очень, мне кажется, интересно решено появление Лопахина, когда сад продан. Он потрясен, он ошарашен, что сад теперь его. У него ещё сознание того мальчонки крепостного, а тут вдруг он хозяин ... И все градации поведения, имею в виду в том числе и речевую партитуру, – всё замечательно, прекрасно сделано…
Теперь Раневская 
(Елена Туркова). Я вижу, что актриса с режиссером тоже искали партитуру, искали отрешенность, невключенность, непонимаемость. Это интересно. Она абсолютно чужеродна, хотя она здесь. Радость её, что она возвращается в Париж – вполне искренна. Это не было маской: я делаю вид, что мне весело. Мне показалось, Раневская искренна: как хорошо – и деньги будут, и я поеду… Очень хорошо идет сцена с Петей, когда она говорит о мальчике. И последняя сцена с Гаевым – очень хорошая. Для меня были самые проникновенные куски, когда актриса говорит о мальчике с Петей (когда вдруг она прорвалась «от себя» – негромко, но так хорошо) и самый финал. Это очень хорошая актриса, тонкая…
(Елена Туркова). Я вижу, что актриса с режиссером тоже искали партитуру, искали отрешенность, невключенность, непонимаемость. Это интересно. Она абсолютно чужеродна, хотя она здесь. Радость её, что она возвращается в Париж – вполне искренна. Это не было маской: я делаю вид, что мне весело. Мне показалось, Раневская искренна: как хорошо – и деньги будут, и я поеду… Очень хорошо идет сцена с Петей, когда она говорит о мальчике. И последняя сцена с Гаевым – очень хорошая. Для меня были самые проникновенные куски, когда актриса говорит о мальчике с Петей (когда вдруг она прорвалась «от себя» – негромко, но так хорошо) и самый финал. Это очень хорошая актриса, тонкая…
Очень хорошая Шарлотта Ивановна (Елена Суродейкина). Я все время видела, как Валерий Саркисов, наверное, вспоминал, как играла эту роль Мария Кнебель, она же много рассказывала об этом. И я думаю, что он много взял из этих рассказов. Шарлотта редко удается в спектаклях, иногда это бывает проходная история. Но тут сыграна судьба – талантливого, совершенно без родины, без почвы человека (перекати-поле), а жить как-то надо… Очень интересные моменты есть у актрисы.
Можно говорить в этом спектакле об ансамбле. Интересны и своеобразны и Яша (Евгений Зерин), и Дуняша (Вероника Блохина), и Епиходов (Николай Игнатьев). Очень любопытные моменты придуманы для Епиходова: то у него чемоданы падают, то ещё что-нибудь такое. И хорошо, что он не спотыкается (во многих спектаклях, я помню, обязательно спотыкается, это уже стало штампом).
Очень хороший и интересный Петя Трофимов (Александр Сучков). Я вдруг увидела современного человека, который бегает на Болотную площадь и затягивает туда других. И даже то, что он на сцене, - очень точно; я подумала – вот для чего, оказывается, в декорации присутствует сцена. Она нужна для Шарлотты, конечно, и для Пети. Потому что знаменитый монолог Пети Трофимова очень трудно сегодня вдруг произнести в гостиной, а когда на сцене – он раскочегарился, полетел куда-то, позвал куда-то (бог знает куда) и… как-то немножко застеснялся и ушел – всё это очень здорово.
Мне понравилась финальная сцена Ани (Маргарита Баголей) и Трофимова. Этот финал смелый, какой-то небывалый. Конечно, хорошо на Болотную ходить, но хорошо, когда и какая-то другая жизнь у молодого человека есть…
Хороши и Аня, и Гаев (Анатолий Фирстов). Актерский ансамбль очень интересный.
Этот спектакль, конечно, говорит о том, что театр по-прежнему держит марку. Театр, в котором неспроста бывает много зрителей, и хочется ходить и ходить в этот театр…
Константин ЩЕРБАКОВ: 
- Я очень не люблю спектакли, где режиссер, берясь за русскую классику, подходит к ней с какой-то своей маленькой сегодняшней идеей, «цепляет» к этой идейке великий текст, а если текст своей пространностью «мешает», то он его отбрасывает, кроит, сокращает, переписывает. Это сейчас модно, но думаю, что эта мода скоро пройдет.
Вместе с тем считать классическую пьесу принадлежностью только своего времени - это значит принижать великие пьесы, великие тексты, которые написаны на многие-многие годы вперед. И каждое время открывает в произведении какие-то новые пласты, которые прежде открыты не были. Это не новая мысль, но тем не менее мне она представляется абсолютно справедливой. И брать классическую пьесу, не зная, какое она имеет отношение к сегодняшнему дню, бессмысленно. Можно, конечно, сыграть классический текст, придут уважаемые интеллигентные люди, ещё раз послушают Чехова и разойдутся – это не намного лучше, чем пресловутый постмодерн или постдрама.
Гаев (Анатолий Фирстов) сказал: «Я человек 60-х годов» (как выяснилось, актер просто оговорился), и я воспринял весь спектакль чуть-чуть в свете этой реплики. Это спектакль про меня и про мое поколение – то, которое сегодня завершает свою жизнь. И должны мы про себя думать, а что же такого мы в этой жизни сделали, хорошо ли это было или не очень. И когда я об этом подумал, то увидел, что все люди, которые были на сцене, это люди той генерации, которые считают, что «жизнь прожита»… Замечательно это Фирс (Валерий Никитин) говорит… И проходит жизнь этого поколения, этих людей. Хорошая ли, худая ли – наверное, кто-то об этом потом подумает. На пока что об этом думать рано, а, может быть, уже и пора…
И когда весь второй акт идет на фоне Чарли Чаплина, для меня это очень соотносится с теми персонажами, которые в это время действуют на сцене - идет некая взаимная перекличка… Они же все нелепые, смешные… И когда Лопахин (Сергей Блохин) сорвался и стал на них кричать: «Вы понимаете, что происходит?!», нет, ничего они не понимают, к сожалению. Вот я опять-таки проецирую: так оно и было, так оно и есть, когда люди мало понимали из того, что происходит вокруг, и вместе с тем этот Чарли Чаплин – его же так жалко, мы же его так любим все… И мне кажется, очень большой гуманистический смысл спектакля в том, что всех этих людей (с их всячинкой, с их бестолковостью) в спектакле очень любят, до боли сердечной, до слез – со всей их требухой, со всем тем, чего они в этой жизни сделать не смогли, не успели и уже не успеют.
В какой момент впервые прозвучали аплодисменты в спектакле? Я это очень хо
рошо запомнил. Петя Трофимов (Александр Сучков) говорит: «Надо менять жизнь, надо что-то делать…», и через коротенькую паузу Лопахин: «Когда начинаешь что-то делать, понимаешь, как же мало вокруг порядочных людей…» Лопахин Сергея Блохина - единственный, который пытается что-то делать, и он знает, чего это стоит человеку, который предпринимает такие попытки. И я подумал – текст-то написан когда, но это, извините, текст моего поколения: жизнь, которую моё поколение проживало – кричали, кричали, кричали, а когда доходило до дела, то вы знаете, что происходило у нас, вокруг нас и т.д.
рошо запомнил. Петя Трофимов (Александр Сучков) говорит: «Надо менять жизнь, надо что-то делать…», и через коротенькую паузу Лопахин: «Когда начинаешь что-то делать, понимаешь, как же мало вокруг порядочных людей…» Лопахин Сергея Блохина - единственный, который пытается что-то делать, и он знает, чего это стоит человеку, который предпринимает такие попытки. И я подумал – текст-то написан когда, но это, извините, текст моего поколения: жизнь, которую моё поколение проживало – кричали, кричали, кричали, а когда доходило до дела, то вы знаете, что происходило у нас, вокруг нас и т.д.
Лопахин – замечательная актерская работа, я не буду повторяться, дали премию главную (Актер России) Сергею Блохину – и правильно дали.
Взаимоотношения Лопахина с Петей Трофимовым, их дуэты – очень осмысленные. Эти двое (люди одного поколения) друг друга нашли и тянутся друг к другу, но они настолько разные, что вряд ли ещё когда-нибудь в этой жизни встретятся. А как пронзительно, необычно актер Блохин играет сцену, когда Лопахин вишневый сад купил: да, огромное удовлетворение, да, теперь сад мой, и боль одновременно, и какой-то душевный неуют, потому что он человек вот этой генерации, и совесть в нем живет, как живет в лучших людях того поколения, которое сегодня уходит из жизни. И когда он говорит «идет новый помещик, новый хозяин», для меня в его голосе звучит какая-то интуитивная неуверенность. Уж во всяком случае вряд ли это долго продлится, что вот этот человек, этот Лопахин - с душой, с совестью, с пониманием - слишком долго окажется на поверхности.
Замечательный финал. Проходит жизнь этих людей и Фирса. А дальше-то что?.. И где-то на стул садится (что лакею несвойственно) Яша (Евгений Зерин), единственный человек не отсюда – человек без чести, человек без совести, человек без душевного страдания. Думаешь: неужто за ним будущее? Не дай бог…
Аширбек СЫГАЙ:
- Спектакль «Вишневый сад» на меня воздействовал очень позитивно. Это очень добрый спектакль, который заставляет думать, мыслить. Все чеховские намеки, многоточия, подтексты – абсолютно всё очень бережно исполнено артистами. Артистический состав отличный – все фактурные, замечательные актеры, с замечательной дикцией, каждое слово доходит до зрителя. На сцене шел ансамблевый спектакль.
О Раневской. Я многих Раневских видел на сцене. У вас своеобразная Раневская (Елена Туркова) – она мягка, очень лирична, сразу привлекает к себе внимание зрителей. Актриса намеренно выбрала эту лирическую интонацию – беспомощного творческого человека, человека искусства, который ничего не может решить, в хозяйстве ничего не понимает… После пятилетнего скитания она приехала из Парижа в свой родной дом, и каждая вещь в этом доме для нее дорога... Актриса всё это доносит до зрителя, оставляет хорошее впечатление.
Замечательный актер Сергей Блохин (Лопахин) – очень правдиво играет, этому человеку веришь, веришь, что его Лопахин - это могучая личность.
Прекрасны, обаятельны Аня и Варя
(Маргарита Баголей и Мария Мельникова). Актрисы замечательно друг друга дополняют, они и игривы, и вдумчивы, глубоко переживают всё происходящее – и эти переживания мы видим на сцене.
(Маргарита Баголей и Мария Мельникова). Актрисы замечательно друг друга дополняют, они и игривы, и вдумчивы, глубоко переживают всё происходящее – и эти переживания мы видим на сцене.
Также хочу отметить Петю Трофимова (Александр Сучков) и Шарлотту Ивановну (Елена Суродейкина). Елена Суродейкина – очень талантливая актриса: как она свободно, вольно в различных ипостасях выходит на сцену, не теряя при этом собственной индивидуальности.
Очень интересны Епиходов (Николай Игнатьев) и Дуняша (Вероника Блохина). И удивительный Фирс (Валерий Никитин) – не зря он народный артист республики. На таких людях, как Фирс, держится Россия – вот что я понял в конце. Сорок лет Фирс служил этому дому, верно служил, а все забыли о нем, и все равно он оптимист, никуда не хочет уходить, он остается. Я просто радовался, видел в этом персонаже своего отца. Ведь в том и состоит прелесть искусства и его ценность, когда актерская энергетика передается зрителю, когда человек вспоминает, задумывается…
И очень хорошая сценография. Какое пространство! Художником и режиссером всё задумано великолепно: простота, горизонт, воздух, для актерских мизансцен имеются огромные возможности, обыгрывать можно буквально всё.
И ещё я хочу отметить работу Анатолия Фирстова в роли Гаева. Это легендарный чеховский персонаж, сам Станиславский его играл. Артист трактует этот образ по-своему и весьма динамично. Интересно, действенно.
Не могу не сказать о видеомонтаже. Это, в общем-то, не новость для современного театра – и у нас в Астане идут такие спектакли. Но мне кажется, что иногда это мешает основным персонажам: там Чарли Чаплин что-то делает, а здесь действие идет. Двойное действие отвлекает от главных мыслей, от главных задач спектакля. Актеры же играют драматические, мы пришли в театр, а не кино смотреть. Я понимаю, что это неплохое дополнение, что так задумано режиссером, но нельзя увлекаться этими картинками. «Монтажные» суетливые движения, как бы мы ни старались смотреть на актеров, на персонажей Чехова, все-таки отвлекают…
Мне кажется, спектаклем «Вишневый сад» очень удачно завершается наш фестиваль, поставлена достойная точка. Чехова ставили, ставят и будут ставить. И каждый коллектив со своим подходом, со своими соображениями. В этом отношении Нижегородскому театру нигде не придется краснеть. Актерский ансамбль замечательный, художник и режиссер прекрасно поработали. Этот спектакль можно показывать на любой сцене.
Фестивальный театральный сезон для театра завершился. Но продолжается 216-ый театральный сезон. До 6 июля в театре идут спектакли – мы ждем наших зрителей.
