Хореограф Маша Лутошкина рассказала о работе над новым спектаклем.
— Жанр спектакля «Изергиль» по произведениям Горького определен в программе как романтическая мистерия и обозначен режиссером как музыкально-драматический спектакль. Какой объем работы над постановкой у хореографа?
— Я отвечаю за всю пластическую хореографическую часть спектакля. Придумываю пластический рисунок, обсуждая все с режиссером. Он присутствует на всех репетициях. Конечно, не все сцены в спектакле танцевальные, есть и чисто драматические, но все эпизоды, например, с Ларрой, Данко и Изергиль, имеют свой пластический рисунок, там много хореографии. Я стремилась в каждом отрывке найти свою особенность, но все они объединены единым стилем и общей пластической линией. Всего у меня в спектакле 33 эпизода.
— 33!? Это какой же объем пластики от общего действия спектакля?
— По моим ощущениям, процентов 80!
— Работать вам приходится с артистами драмы, а не с профессиональными танцовщиками. Возникают ли сложности?
— Сложности, конечно, есть. С точки зрения хореографической подготовки есть артисты более подготовленные и менее… Я стараюсь идти от конкретного человека, смотрю, чтобы все в его движениях было органично, стараюсь рождать движения из внутреннего импульса артиста. Но случаются и открытия! Меня, например, очень впечатляет работа Алексея Ивановича Хореняка. Изначально меня просили сильно его в танцах не занимать… Но он так тонко существует! Настолько интересно работать с ним в плане жеста, позы, взгляда! Ведь можно сколько угодно накручивать сложные кульбиты, хореографические элементы, а потом выходит Артист, и ты смотришь только на него, поражаясь, как тонко он чувствует момент.
— Но кульбиты при этом все-таки в спектакле будут… Как вы работаете над ними?
— Мы перед репетициями занимаемся с артистами тренингом. Много импровизируем. Я даю определенный хореографический текст – показываю значимые жесты (агрессии, бессилия, негодования), а потом прошу прожить эпизод артисту так, как он это чувствует — с нажимом или плавно, в общем, по-своему. Иногда получается просто гениально, и нам остается только закрепить движения, запомнить их…
Есть и другой вариант работы — в массовых сценах, например, где движения поставлены точно. И здесь приходится долго репетировать, оттачивая каждое движение.
— Это ведь не первый ваш опыт работы в театре…
— Нет, конечно. Сразу после ГИТИСа, где обучалась на режиссера-хореографа, я стала работать в Нижегородском театральном училище, параллельно участвовала в постановках разных режиссеров, Павла Ушакова, например, а в прошлом году в театре «Преображение», где я работаю актрисой, поставила спектакль «Мисс Юлия». Я вообще больше работаю с драматическими актерами, нежели с танцовщиками. Часто в таких постановках приходится вырабатывать свой пластический язык. Мне очень важно, чтобы движения на сцене были органичны и естественны и не выглядели самодеятельностью. Приходится порой попотеть.
— Чем же привлекает вас, как хореографа, работа с артистами драмы?
— Балетные артисты к танцу чаще относятся, как к спорту – выше прыгнуть, больше свертеть, выше ногу задрать. Я очень люблю балет и хотела бы работать с танцовщиками, но там единицы артистов, которые действительно танец проживают. А мне всегда интереснее говорить про человека, про его чувства… У драматических же артистов в хореографии всегда идет упор на проживание, на рассказ истории, которая происходит внутри. И мне безумно интересно это наблюдать, взаимодействовать с ними, от них подпитываться и видеть результат совместной работы.
Интервью и монтаж: Катерина Золина
Фото: Валерия Авдеева
В ролике использована музыка из спектакля «Изергиль»
