На премьеру спектакля «Третья правда, или История одного преступления» в постановке главного режиссера театра Вадима ДАНЦИГЕРА из Москвы приехал автор пьесы, драматург Ольга МИХАЙЛОВА. Кстати, у Ольги Игоревны был выбор: поехать со спектаклем по этой же пьесе с московским театром DOC. в Париж либо на премьеру спектакля нижегородского театра драмы им. М. Горького. Драматург выбрал второе и нисколько не пожалел.

Напомним, что спектакль театра драмы - третья постановка пьесы Ольги Михайловой «История одного преступления»: первая была поставлена в московском театре DOC., вторая - в Пензенском театре на малой сцене. Итак, слово драматургу Ольге Михайловой.

Об истории создания пьесы

Это три настолько разных спектакля: удивительно, что они поставлены по одной пьесы. В первую очередь я признательна Пензенскому театру за их предложение – написать пьесу про Петра Столыпина. Исторические пьесы писать сложно. Трудно писать вообще любые пьесы, но исторические особенно. Все прекрасно понимают, что нужно тщательно собрать необходимый материал, прочитать много книг по теме. И пишут их не так много драматургов, но все-таки пишут. Кроме этого скажу, что осенью воплотилась моя давняя мечта: теперь мы ежемесячно при поддержке и организации СТД РФ проводим читки именно исторических пьес. Это пьесы только об истории русского государства.

Театры, конечно, побаиваются пьес на исторические темы. Им кажется, что это не очень увлекательно для публики, а значит, не может быть кассовым.

Поэтому, когда ко мне обратился Пензенский театр с просьбой написать пьесу о Столыпине, я была счастлива. Фонд Столыпина предоставил мне огромное количество материала. Сама я по образованию историк, тем не менее, конечно же, не занималась этой темой вплотную. И взяться за такую пьесу было интересно.

Более того, изучив все это, я предложила Пензенскому театру пьесу как переписку Столыпина с Толстым. И на мое такое легкомысленное предложение театр тоже откликнулся положительно. Хотя переписка звучит несколько академично… На самом деле существуют всего три письма Толстого Столыпину, а Столыпин ответил лишь одним письмом. Этому есть несколько причин. Во-первых, эти письма настолько противоречили всему тому, о чем думал и мечтал сам Столыпин, что он не знал, как ответить. Ответить грубо он, естественно, не мог. Толстой был старше Столыпина, их отцы воевали вместе под Севастополем, и Толстой был великий писатель, перед которым Петр Аркадьевич испытывал большой пиетет. Но при этом и согласиться с ним он не мог, потому что тоже имел свои четкие и твердые взгляды на то, как должна развиваться Россия. Поэтому в пьесе получилась вот такая странная переписка…

Но ведь я не только драматург, но еще и зрительница. Именно женщины – взрослые зрительницы - составляют сегодня половину (если не больше) зрительного зала, поэтому мое и их мнение тоже надо учитывать. А если в пьесе нет женщины, нет истории любви, то мне не так интересна пьеса. Так в пьесе «История одного преступления» появилась женская тема, тема любви. И вообще я считаю, что историю России, которая во многом начинается со святой княгини Ольги (именно она первой крестилась и возглавляла тогда русское государство), невозможно изучать, рассматривать без женской темы. О чем мы бы ни писали и ни говорили. Вот из таких мотиваций и побуждений сложилась эта пьеса.

Когда писала пьесу, имела в виду, конечно, большую сцену. Сами понимаете, фигуры такого масштаба… Но Пензенский театр не рискнул ставить ее на большой сцене. Хотя у них достаточно приличная малая сцена, не такая уж маленькая. Я приехала, посмотрела несколько спектаклей. И на малой сцене были аншлаги на этот спектакль. Побывала в Пензе и на спектакле, идущем на большой сцене. Там как раз показывали пьесу одного французского автора, и была половина зрительного зала, после антракта часть этой половины ушла. Я была очень горда и сказала: «Видите, а вы боитесь, что Столыпин и Толстой не заинтересуют публику, а дом престарелых во Франции 1958 года почему-то должен заинтересовать пензенскую публику». Это все, конечно, сказано в шутку. Дело не в том, что какой-то автор хуже или лучше. Просто есть темы, которые очень волнуют и занимают зрителей.

Кстати, вчерашняя премьера в вашем театре тоже тому подтверждение. Зритель ждет высказываний по существу, реагирует на них. Было очень приятно наблюдать за тем, как реагировала нижегородская публика: на что и как она отзывалась, она все слышит, понимает, хочет и такого разговора с ней со сцены.

Что касается спектакля в театре DOC. Поставил его известный режиссер Владимир Мирзоев. Режиссер, скажем так, специальный (специфический). В самом театре очень маленькое пространство, там нет возможности делать большие декорации. Хотя в театре работает хороший художник, и он смог придумать нечто для этого спектакля в таком небольшом пространстве.

Мирзоев поставил спектакль для молодежи. И молодая публика прекрасно на все происходящее на сцене реагирует. И действующие лица, включая Льва Толстого, который стоит на голове, в спектакле юные. Но играют молодые артисты убедительно. Актер, исполняющий Льва Толстого, серьезно подошел к роли. Он ходил в музей Толстого, проникался его духом. Проникся до такой степени, что сделал на своей майке, в которой он выходит на сцену, метку. Об этом он узнал в музее: Софья Андреевна делала такие метки на белье, тогда это было принято. Конечно, зрители эту метку не видят, но она ему, видимо, помогает играть.

Чем удивил нижегородский спектакль

Ваш спектакль ближе всего к идеалу. Во-первых, по масштабам. Идет на большой сцене. И я представляла именно такое пространство. Во-вторых, изумительная работа художника, который заслуживает отдельных слов благодарности. Такая очень образная и емкая декорация. Мы все привыкли: Россия – тройка, а тут Россия – поезд. И эти рельсы, которые заставляют ездить по кругу. Это замечательный образ.

В-третьих, конечно, замечательный актерский состав.

Но главное удивление - это Лев Толстой. Кто не знает Льва Толстого? Все. Но в основном у многих сложился традиционный образ писателя: такой добрый старичок, который принял философию «непротивления злу насилием», мягкий, уступчивый. В реальности, когда про него читаешь, понимаешь, что это не совсем так. Это был жесткий, сильный, твердый человек. Это был боевой офицер, воевавший под Севастополем. Человек, который потом вел свое хозяйство, наживал деньги, прикупал земли. А какое количество томов он написал? Чего стоит только «Война и мир»? Просто вдумайтесь! Все это требует не только интеллектуальных сил, но и чисто физических. … Когда он уверовал в свое учение, в свою правду, его невозможно было сломить, свернуть. Никто его не мог переубедить: ни жена, ни дети, ни знакомые. Он крайне тверд был в своих убеждениях. И в этом спектакле на сцену вышел именно такой Толстой! Образ писателя даже пластически так решен… Вы обратили внимание на то, что его трость – это даже не опора, а, скорее всего, замаскированная сабля. Толстой в исполнении Мюрисепа такой наступательный. В спектакле он достаточно жёсток в своих суждениях. Убежден в своей правоте. И мне очень понравился именно такой Толстой. Думаю, для многих зрителей этот образ достаточно неожиданный. Но он правдив.

Не хватает сильных людей

Нам вообще и в жизни не хватает сильных людей, которые имеют свою жизненную позицию и ее отстаивают. Которые готовы делать реальные поступки, решать конкретные задачи и проблемы. Это тот дефицит, который мы ощущаем, по моему мнению. Но это не значит, что таких людей нет. Есть. Но у нас не хватает информации о них.

Режиссер Вадим Данцигер и нижегородские актеры увидели именно сильных людей в этой пьесе, которые полны идей, у них философский и практический взгляд на мир. И драма состоит в том, что взгляд-то есть, силы есть, а наладить, создать счастье не получается. Это и есть основная драма.

Драматический конфликт - это тот конфликт, который не имеет бытового разрешения. Я так считаю: если я могу войти в пьесу, в спектакль и чем-то помочь действующим лицам – деньгами, советом, жилплощадью, чем угодно, то это уже не пьеса. Главная пьеса всех времен и народов «Гамлет». Ну, чем ты ему поможешь? Ничем. Если только посочувствовать. Настоящая пьеса должна быть так устроена.

В спектакле «Третья правда, или История одного преступления» режиссер и артисты смогли донести правду каждого персонажа. Надеюсь, что зрители «болели» за каждого. Они могли донести свои взгляды, мироощущение. Но как соединиться, как найти то единство, которое могло бы принести спокойную нормальную жизнь – неизвестно. Это главное в спектакле.

Когда я читала Столыпина, меня поразило то, что и он сто лет назад употреблял такие понятия как правовое государство, гражданское общество. В пьесе были цитаты из Столыпина. Не все мною придумано. Он этого хотел добиться. И вот прошло столько лет, а все то же самое…

Женщины сильнее

Мне кажется, что женщины независимее мужчины, потому что мы можем родить ребенка, а они нет. Конечно, мужчины зависимые люди. Может быть, поэтому они и трусливее нас. Женщина по характеру сильнее и независимее. Так устроена природа.

Именно поэтому ошибки женщин так страшны. Спектакль и об этом тоже. Марья Крюкова считает, что если она приобретет богатство, наследство своему сыну, устроит его в жизни, то будет все хорошо. Но какой ценой она это делает? Да, приобретает… Но для нее все заканчивается трагически. Марье Крюковой просто стало незачем жить. И она это понимает. В этом и сила ее. Нам - женщинам - нельзя совершать ошибки.

Мне очень понравился финал. Каждый его может понимать по-своему. Но для меня финал – это опять же образ поезда… Дрезина, которая ездит по кругу в поисках третьей правды…. И движемся все мы по кругу. Не можем решить и договориться. Толстой и Столыпин - великие умы - тащат эту дрезину по кругу, а женщина вынуждена на ней находиться, потому что другого транспорта у нас нет. И поют они одну песню.

Не бывает отдельно мужчин и отдельно женщин, куда мы друг от друга денемся. Мы вместе. И зал, по-моему, все это понимал. Почти не дышал.

Только вместе и дружно

Кто лично мне ближе: Толстой или Столыпин?
Когда написала пьесу, отправила ее своим друзьям. Одни отвечали мне так: хорошо, молодец, но видно, что ты за Столыпина. Другие отвечали наоборот: ты за Толстого, и это очень заметно. И я поняла, что все хорошо (улыбается).

Но если серьезно, то точка зрения Толстого мне ближе. Чисто по-человечески. А с точки зрения практической…

Мне кажется, что мы все – люди разумные – всегда и обо всем можем договориться. И тому очень много примеров. Я вообще верю в коллективный труд. Театр - это же коллективный труд. Автор пишет пьесу, потом приходит режиссер, потом - художник, артисты и т.д. Лично мне это интересно. И нам хорошо вместе. Поэтому я абсолютно уверена, что люди всегда могут договориться между собой. В это верил и Толстой.
Только вместе и только дружно. Я за это.

Толстой говорил, что Бог дал свободу, и мы сами можем ею распорядиться. Мы умеем это делать. При этом мы понимаем, что моя свобода не должна мешать свободе другого человека. Это основной принцип.