В Нижегородском государственном академическом драматическом театре имени М.Горького поставлена «Саломея»
Статья опубликована в газете «Автозаводец» 22 июня 2013 г.

Что сказал бы Мейерхольд
Пьеса «Саломея» – шедевр драматургии знаменитого английского писателя Оскара Уайльда. В основе сюжета – история иудейской царевны Саломеи. О ней рассказывается в Новом Завете. В награду за свой яркий танец девушка просит у отчима, тетрарха Иудеи Ирода Антипы, голову пророка Иоанна Крестителя. Написана пьеса была в 1891 году. Однако в Англии закон запрещал сценические представления, в которых действуют герои Библии. Премьера спектакля состоялась лишь в 1896 году в Париже. С тех пор пьеса не сходит с театральных сцен мира, вдохновляя композиторов, режиссеров на создание величайших произведений искусства. Поэтому можно сказать, что нижегородским артистам под руководством петербургского режиссера Искандэра Сакаева предстояло взять высокую планку.
Удалось ли это? Разумеется, у каждого из тех, кто уже посмотрел спектакль, на этот счет свое мнение. Но вряд ли хоть один из зрителей остался равнодушным к тому, что происходило на сцене: настолько необычным по средствам художественной выразительности получилось представление. Многозначительные, «говорящие» жесты, позы, телодвижения – нет, недаром создатели спектакля назвали его пластической драмой. Интересно, что сказал бы, посмотрев ее, знаменитый режиссер прошлого века Всеволод Мейерхольд? Это он настаивал на том, что к созданию роли актер должен идти не изнутри, а от внешнего к внутреннему ее содержанию. Это он ввел в программу обучения актеров биомеханику – как систему сценического движения, в основе которой, в частности, первичность физической реакции по отношению к эмоциональной.
Искандэр Сакаев открыл нижегородским театралам биомеханику в прошлом году, поставив «Остров грехов» по пьесе итальянского драматурга Уго Бетти «Козий остров». И вот еще один экспериментальный спектакль того же режиссера.
– В этом театре мне интересно делать то, что не делал нигде и никогда, – сказал он в беседе с журналистами за несколько дней до премьеры. – Здесь мне комфортно
Можно себе представить, как интересно было работать с режиссером–новатором артистам: вдохновляли новые творческие горизонты. Чего только стоит необходимость хореографической подготовки для того, чтобы воплотить пластическую партитуру, сочиненную Искандэром Сакаевым вместе с известным российским хореографом Еленой Прокопьевой.
В лунном сиянии
Какими же они предстали перед зрителями, герои спектакля? В полном соответствии с пьесой Уайльда, все в состоянии крайнего возбуждения: на чувства их повлияла луна. Нижегородцы увидели в исполнении Елены Сметаниной ожившую Луну–женщину с длинным шлейфом прозрачной красной, как кровь, ткани. В этом «лунном» свете происходят все ключевые сцены, в том числе и самоубийство начальника охраны тетрарха, и казнь пророка. Луна приковывает к себе внимание, она одна из тех нитей представления, которые связывают в единое целое быстро меняющиеся, как в детском калейдоскопе, сценические картинки
Вот Саломея пускает в ход все свои чары, чтобы соблазнить пророка Иоканаана. А он? Да, на словах непреклонен, как и в пьесе Оскара Уайльда: «Не подходи, дочь содомова! Не прикасайся ко мне! Не оскверняй храм Господень!» Однако пластический рисунок роли говорит и о другом: для Иоканаана порочные желания красавицы Саломеи – тяжелое испытание, он борется с соблазном
Другая картинка. Среди своих знатных гостей слабохарактерный и мнительный Ирод Антипа и его жена – жестокая, не склонная к раскаянию Иродиада (блестящие актерские работы Сергея Кабайло и Елены Турковой).
Знаменитый танец семи покрывал. Сколько в нем эротики, страсти, огня, изящества! Один из кульминационных моментов спектакля и, наверное, один из самых сложных для исполнительницы главной роли Маргариты Баголей – недавней выпускницы Саратовского театрального института, работающей в нижегородском театре первый сезон. К слову сказать, на пресс–конференции Искандэр Сакаев дал восторженный отзыв о начинающей актрисе.
А вот и реплика «в тему» одного из зрителей (услышала ее после окончания спектакля на выходе из зала): «Девочка, конечно, молодец, но как же ей повезло: и в такую сильную труппу попала, и с ролью».
«Не про того парня»
Пожалуй, в спектакле Саломея гораздо более загадочная, чем в пьесе О.Уайльда. Там она красотка, упивающаяся своей властью над мужчинами, а главное, страдающая от скуки. Прежде всего скуки ради хочет она соблазнить пророка. Голову его требует, чтобы отомстить за то, что была отвергнута им, за его нападки на мать и желая насолить Ироду, раздражающего своими сладострастными взглядами. А в спектакле? Впечатление такое, что она и впрямь влюбилась в Иоканаана. Возможно, ощущение это возникает потому, что пророк в исполнении заслуженного артиста России Юрия Котова не грозный, беспощадный обличитель порочных женщин и правителей. Прежде всего это человек, испытывающий внутреннее страдание от столкновения с искаженной, испорченной природой вещей, страдание от чужих грехов, от того, что в его жизнь, посвященную служению Господу, вторгается любовь. Уже после смерти пророка в другом, ирреальном, мире они вместе: он, Иоканаан, и Саломея. Это одна из заключительных сцен спектакля. Очевидно, такой финал показался режиссеру более красивым, эффектным, чем сцена, которой заканчивается пьеса.
И начинается спектакль по воле его создателя с очень громкого «аккорда». Он и «взбадривает» зрителей, и дает им некое представление о правилах «игры». Мы видим Оскара Уайльда (и его роль играет Юрий Котов) в тюремных застенках, горящего желанием написать «Саломею», что не совсем соответствует действительности. Словом, в постановке Сакаева немало условного, во всем чувствуется стремление поставить, по его собственному выражению, «откровенно эстетский спектакль, в котором очень многое резонирует с сегодняшним днем: время действия «Саломеи» такое же странное, неустойчивое, лишенное ориентиров, как наше. Важно, чтобы зритель ощущал: то, что происходит на сцене, не про «того парня», а про меня».
Сбылось ли это желание режиссера? Да, конечно, как и пьеса, нижегородская «Саломея» дает пищу для размышлений, так сказать, о времени и о себе. Но, думается, главная «фишка» в другом. То, что мы видим на сцене, очень красиво, завораживает. Взять хотя бы сценографию и костюмы художника Бориса Шлямина. В них мотивы графики знаменитого английского художника Обри Бердслея. В то же время смешение стилей разных эпох. Скажем, тетрарх Иудеи Ирод Антипа и его почетные гости – в современных костюмах. Однако в целом и художественное оформление, и пластическая игра актеров, произносящих прекрасный ритмизованный текст пьесы, и восточные мелодии, вплетающиеся в действие, – все это в одном ключе и с большим вкусом. А его недаром называют эстетической совестью.
Словом, можно сказать, что в репертуарном пейзаже нижегородского драматического театра появился диковинный цветок. Оцените его в следующем театральном сезоне. Даже если не придется по нраву, скорее всего, навеет желание погрузиться в творчество великого писателя Оскара Уайльда.
Татьяна ПОГОРСКАЯ.
НА СНИМКЕ: сцена из спектакля. Саломея – Маргарита Баголей, начальник охраны тетрарха – Валентин Ометов.
Фото из архива театра (© Георгий АХАДОВ).
Версия для слабовидящих