Спектакль «Брачный договор» по пьесе Эфраима Кишона, поставленный московским режиссёром Аллой Решетниковой, открыл 14 сентября в театре драмы его 219-й сезон. Наверное, это самая весёлая, зажигательная и жизнеутверждающая работа театра за последние годы: яркая лепка ролей, шикарная пластика практически всех актёров, самозабвенные пляски, очень смешной текст. Спектакль рождён для того, чтобы зал закатывался хохотом.
 
Пролог. Они врываются в зал неожиданно и отовсюду, и звуки воспламеняющего фрейлехса возносят их на сцену. Это молодые жители кибуца, возродившиеся воспоминания главных героев, свидетели их счастливой молодости – молодости, наполненной любовью, романтикой и ощущением власти над судьбой.
 
Дом, украшенный разномастными фотографиями, в цветочных горшках прорастает зеленый лук, стол. Мы – у портнихи Шифры (Елена Суродейкина). Платье примеряет соседка-вдова Яфа (Юлия Муранова). Характер – загляденье: пристраивает на голову чужой свадебный бант, зажимает зеркало между ног, грызет луковицу из горшка, строит куры всем мужчинам в поле видимости. Рядом крутится в подвенечном уборе дочка Шифры – Аяла. Всех троих вводит в ступор крутым нравом хозяин дома, брутальный сантехник Борозовский (Сергей Блохин).
 
Блохину очень к лицу роль Борозовского: раздавшийся в габаритах, в свежих ботиночках и опрятной рабочей робе, латентный тиран, рука тяжёлая. Жена и дочка ему явно необходимы, чтобы пить из них кровь, срывая своё недовольство жизнью. Жена терпит, дочь сочувствует, соседка примеряется к «шикарному мужчине», пользуясь обстоятельствами.
 
Прожив в супружестве четверть века, главные герои не могут найти брачное свидетельство, без которого Аяла считается незаконнорожденной. А это катастрофа для её жениха Роберта, породистого и с хорошей родословной, но педанта, зануды и маменькиного сынка. Мама Роберта его буквально тиранит, контролирует каждый шаг, аж проверяет содержимое карманов по утрам и приговаривает: «Порядок в карманах – порядок в душе». Одна только Шифра благоволит затюканному Роберту, надеясь в нём найти «удобного мужа». Хотя бы для дочери.
 
Ан не тут-то было. Откуда ни возьмись, является обвешанный покупками встрёпанный развязный Буки (Андрей Соцков), член того самого родного кибуца. Ну, Буки! Он немедля кладёт глаз на чужую невесту. Каким гоголем, какой лунной походкой, с какой дикой грацией он нарезает круги вокруг Аялы!
 
 
Ещё одно условное действующее лицо – массовка воспоминаний, те самые жители кибуца. Они извергаются из «оживших» фотографий, шумят, тараторят, играют в воображаемый футбол, танцуют. Иногда выстраиваются в танце в «живую изгородь», разделяющую на сцене скандалящих героев. Скандалящих – потому что в поисках документа, слово за слово, муж и жена с такой безудержностью выливают друг на друга накопившиеся обиды, что ссора становится безостановочной. Где любовь? Где романтика? Ответы придут позже, через мучительные откровения и переступание через собственную гордыню.

Актёрские удачи хочется смаковать, вспоминая каждую мелочь. Превосходная пантомима Суродейкиной, пытающейся отвлечь Буки от неуместных откровений с Робертом. Монолог жены, засыхающей от монотонности жизни и мечтающей о симфонических концертах: исполнила и картинно в изнеможении улеглась на поверхности стола. Заслышав просьбу жены подать ей стакан воды, Блохин хватается за сердце. Ну, конечно. Это мы узнаем. Много узнаваемых моментов увидят в этом спектакле семейные, несостоявшиеся и разошедшиеся пары.

Отдельная роль в спектакле – у музыки, пленительной в своей красоте клезмерской музыки, которая как никакая другая умеет плакать и сразу радоваться. Финальная «Хава Нагила» взрывает действие упоительной, отвязной коллективной пляской, переходящей в поклоны под непрерывные, к этому времени неистовые, аплодисменты зрителей. Таки да! «Давайте-ка возрадуемся да возвеселимся», как поётся в этой бессмертной песне.

Кстати: а вы хоть знаете, что лежит у вас в карманах?

Светлана КУКИНА


Версия для слабовидящих